Построение метафор

Визуальный язык – передача информации посредством визуальных образов на изображении. Изображение – это сумма фраз, объединенных в одно общее сообщение. Фраза – смысловая позиция одного объекта. Герой в картине – новое синтетическое качество объекта. Визуальный язык – единственный универсальный язык на земле. За каждой визуальной формой в сознании человека кроется целый багаж знаний и представлений. Как за обычным дорожным знаком (это тоже визуальный язык), на котором изображён, к примеру, паровоз, стоит представление значения в более широком смысле, – что скоро будет железнодорожный переезд, будут рельсы, по которым поедет современный поезд, что надо остановиться и так далее. Целый мир прячется в одном символе! Благодарить за это нужно весь прошлый век, продукция кино- и фотоиндустрии которого создавала каталоги всех этих предметов, ситуаций. Фотография долго ощупывала мир. Она прорабатывала основы языка, нормативно заполняла визуальное сознание среднестатистического зрителя пространством простых, внятных, устойчивых форм. Но было бы очень печально, если бы в наше время изобретение ручки (фотоаппарата) дало возможность только описывать мир в его номинальном ключе. Нет! Язык – это не просто способ показать или описать предмет. Это возможность строить новые синтетические фразы, описывать силы притяжения, напряжения между предметами. Это способ войти в теорию драматургии. Серия «Построением метафор» состоит из 142 работ. Каждая работа представляет собой пару (диптих) – два совершенно разных плана. Технически картинки достаточно близки друг другу по пластическому языку. Это сделано сознательно – у моей камеры небольшой физический размер матрицы, поэтому достигается большая глубина резкости. В картинке планы сшиваются, и рождается ощущение родства. На картинках, заключённых в пару, изображены, на первый взгляд, некие схожие по форме элементы. Я беру предметы из реальной среды как актёров, но использую их как героев в своих визуальных постановках. Операторским способом я вычленяю всё лишнее из кадра до степени архетипа нужной мне формы. В наше время подсознание среднего зрителя развито, и он мыслит этими архетипами. Стыкуя планы, я организую новый тип конфликта. На этом уровне мы точно понимаем, что фотография, как и кино, обладает драматургией и режиссурой. Я беру фрагменты реальности, которые сами по себе являются простыми, и с помощью визуального языка довожу их до уровня символов. В моём случае даже трещинка на стекле может быть героем (стр. 200). В работе я пользуюсь теорией монтажа Льва Кулешова – стыкую два разных плана. Он выдвинул гипотезу о том, что сопоставление соседних кадров в монтажной последовательности способно не только создать суммарное содержание, но даже поменять понимание содержания первого кадра в зависимости от содержания второго. В порядке эксперимента он смонтировал крупный план актёра И. Мозжухина с индифферентным выражением на лице отдельно с тремя разными кадрами. В этих кадрах были запечатлены: тарелка с горячим парящим супом, человек в гробу и весело играющий с игрушкой ребёнок. В результате просмотра все зрители сказали, что видели на экране три разных кадра с лицом И. Мозжухина. В первом – оно выражало желание поесть у голодного человека. Во втором – уныние от потери человека. И в третьем – восторг от наблюдения за игрой ребёнка. Итак, вопрос! Где, в каком пространстве рождается этот третий план от прочтения метафоры? В начале моей серии, в паре я организую стык объектов внешне очень похожих, но не связанных друг с другом ранее ничем, кроме формы. Но далее смысловые расстояния между предметами начинают возрастать. Формы уже не напоминают друг друга, они становятся самостоятельными, но при этом не теряется некая тонкая связь. Порой она вне прямой логики. Метафора – это переносное значение, где каждый из Вас видит свой третий план, по-своему решает эту задачу по стыку. Я не открываю заново Эффект Кулешова, а использую его, как известный механизм, как опору для рождения нового типа пространства, условия свободы которого позволяют в нём жить духу, жаждущему новых психологических приключений. Его эффект – лишь механизм, который помогает создать метафору – третий план, в котором свойства одного объекта (изображенного на верхней картинке) переносятся на другой предмет (изображенный на нижней картинке). Черно-белая часть серии заканчивается уникальной картинкой – симулятором самого диптиха. Межкадровое пространство в серии ведь тоже является своего рода героем. При съемке этой работы я так выстроил план, что полоска снега (посередине) и является героем межкадрового пространства двух полярных сред – живым и срубленным лесом. Этот снимок – нетронутый кусок реальности. В логике серии это задает прямой вопрос зрителю – не были ли все стыки в этой серии связны такой прочной основой как этот? На выставках этот снимок висит всегда последним и заставляет зрителей пересматривать серию снова и снова. Ища ответ на этот вопрос! Что управляет Вашим дыханием? Оно просто происходит без вашего участия. Клетки делятся, сердце стучит, мысли думаются… Фракталом дыхания следующего порядка является постоянная смена лета на зиму. Эти явления тоже являются сами собой, по тому же принципу, как и ваше дыхание. Живая фотография должна следовать принципу природосообразности. В серии должен быть вдох-выдох! Это может быть провялено в самом сюжете, откуда-куда пришёл Ваш герой, образ, взгляд. Серия построение метафор – попытка отточить этот принцип! Изучить эти полярности, пережить единое дыхание буквально всего. Пережить и увидеть что-то новое.